---
Суд идет!
– Встать! Суд идет!
В зал суда вошли трое мужчин в черных мантиях и белых париках.
– Встаньте, подсудимый! Назовите ваше имя и фамилию, возраст, место жительства, род занятий – начал главный судья.
– Ваша честь, меня зовут Джордж Брум, 22 года, студент, живу в Бирмингеме, улица Омара Хайяма-стрит, раньше называлась Байрона-стрит, дом 34, квартира 80.
– Я не спрашивал вас, подсудимый, как раньше называлась какая-либо улица; впредь говорите по существу. Расскажите о преступлении, за которое вас судят.
– 28 сентября, около половина восьмого вечера, я направлялся домой. Вдруг два парня перегородили мне путь…
– Протестую! – жестко рявкнул прокурор –Вы не имеете права говорить «перегородили»! Вы не знаете, каковы были их намерения; они просто стояли на тротуаре, на что имеют право.
– Возражения прокурора принимаются – сказал судья – Подсудимый, выражайтесь правильно.
– Увидел двух мужчин, Ахмета и Букайо…
– Откуда вы знаете, мистер Брум, что они мужчины?
– Извините, ваша честь. Увидел двух людей, Ахмета и Букайо, которые стояли на тротуаре и громко разговаривали на языке, которого я не знаю; когда я поравнялся с ними Ахмет замахнулся на меня, чтобы ударить; я отклонился и ударил его кулаком в лицо, и он упал. Тогда Букайо достал нож; я выбил у него нож из рук, ударил по лицу, и он упал.
– Подсудимый не договаривает – заявил прокурор – что он еще пнул мистера Букайо Сиссе, и забрал у него нож; а следовательно, обокрал.
– Ваша честь, я пнул Букайо, чтобы он не встал и снова не полез на меня; а нож забрал, чтобы он не был использован против меня вновь.
– Все ваши показания субъективны, подсудимый – начал речь прокурор. – Во-первых, откуда вы знаете, что мистер Ахмет Сайед замахивался на вас, если он вас не ударил? Может он отгонял муху, или жестикулировал в разговоре с мистером Букайо Сиссе. И почему вы напали на мистера Букойо Сиссе, избили его и отобрали его имущество – нож? Если он достал нож, это совсем не значит, что он намеревался применить его против вас. Возможно, он хотел проверить наличие ножа и его исправность, что не запрещено законом. А возможно, хотел порезать себе яблоко – недалеко от места преступления есть магазин, где продают овощи и фрукты в том числе. А возможно, сказалась психологическая травма, и мистер Сиссе достал нож из-за страха. Ведь его родители беженцы… Как итог, ваша честь, прокуратура обвиняет мистера Брума в нападении на мистера Сайеда и мистера Сиссе, а также в краже имущества мистера Сиссе и просит для него наказания – пять лет лишения свободы.
– Вызовите потерпевших, пусть дадут показания – заявил судья.
Длинный негр-акселерат и смуглый, со злым и подлым лицом Ахмет дали показания, суть которых заключалась в том, что на них, двух граждан Великобритании, напал на улице мистер Брум, нанес побои и ограбил.
Весь зал поддерживал потерпевших; на заседание пришли их родственники и соседи.
– Несмотря на усилия, которое прилагает правительство и прогрессивная общественность, чтобы избавиться от расизма, этому позорному явлению еще, к сожалению, есть место в нашей жизни! Именно для этого я и собираюсь идти в мэры – чтобы в нашем свободном, толерантном обществе не было расистов, как мистер Брум! – провозглашал дядя Ахмета, Первез Сайед.
Адвокат Брума, растерянный и подавленный, лишь лепетал что-то о равноправии и о хорошей учебе его подзащитного в университете.
– Встать! Суд идет!
Через полчаса после совещания судьи вернулись в зал. Главный судья, встав и взявши в руки бумагу, зачитал приговор.
– Руководствуясь законодательством, суд выносит приговор: мистера Джорджа Брума признать виновным в нанесении побоев мистеру Ахмету Сайеду и мистеру Букайо Сиссе, и в краже имущества мистера Букайо Сиссе. Назначить мистеру Бруму наказание – четыре года лишения свободы. Приговор может быть обжалован в установленном законом порядке.
Адвокат подсудимого вздохнул с облегчением – ведь его подзащитному скосили целый год!
– Спасибо, спасибо Хамза! – обратилась мать Ахмеда к судье. – Ты справедлив!
– И тебе спасибо, Халид, – повернулась она к прокурору – За твой труд!
Брума же посадили в полицейскую машину и повезли в тюрьму. Он смотрел через окно на улицы города; и обратил внимание на старый готический собор. Он вспомнил, как лет восемь тому назад началась общественная дискуссия о том, что колокольный звон в соборе нужно запретить: он мешает спать детям, больным людям, старикам; да и всех людей будит раньше, чем надо. К тому же в городе, говорили общественники «много беженцев и наших новых сограждан. Они представители другой религии, и колокольный звон может их травмировать или обидеть. Мы должны быть толерантными».
На общественников почему-то не действовали доводы о религиозной свободе; о том, что машины производят шум двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, а колокола звонят пятнадцать минут по воскресеньям.
Тогда Джорджу было всего лет пятнадцать; в собор он не ходил, как ни ходили и знакомые. В целом он не думал об этом. И все таки, когда колокола перестали звенеть, из его жизни как будто ушло что-то важное и хорошее, чего он не осознавал; как будто жизнь стала более серой. Как было хорошо лежать ребенком в кровати в воскресенье, и слушать колокольный звон! Вспомнилась старушка, тетя Мэри, единственная прихожанка собора, знакомая ему.
Именно мысль о замолкнувших колоколах собора посетила его по дороге в тюрьму. Стало горько. Он задумался.
----
( Никот )